Методология для философов Летучего университета – 8.3.1

Методология – это то знание и подход, о которых я не могу не говорить, просто потому, что знаю это, потому что для меня это руководство к действию, это мой образ мысли и образ действия. Но я не учу методологии никого, я ее реализую. Поэтому, убежден, что методологии можно учиться, но незачем учить. Учиться можно наблюдая работу и включаясь в нее. Если это работа по созданию и развитию Летучего университета, то включенность в эти процессы делает методологию видимой. Однако, то, что видимо, не всегда видно невооруженным глазом (мышлением, сознанием). Чтобы видеть даже то, что видимо, нужно вооружить зрение и настроить восприятие. Вот в качестве настройки восприятия и вооружения зрения я и расскажу о методологии. Постараюсь сделать это адресно, для философов.

Часть 1. Издалека, почти с начала

Часть 2. Проблема объекта

Часть 3. Проблема мышления, как объекта познания и практического отношения

Часть 4. Кто мыслит?

Часть 5. Интеллектуальная ситуация ХХ века

Часть 6. Состав, структура, система в картине мира на табло сознания в позиции, работающей с объектами №3

Часть 7. Семиотика и логика в построении картин мира

Часть 8.1. Семантика и семиотика языка схем

Часть 8.2. От онтологических схем к организационно-деятельностным

ЧАСТЬ 8.3. В ПОИСКЕ ОТСУТСТВУЮЩИХ ПОЛНОТЫ И ЗАВЕРШЁННОСТИ

8.3.1.

Начиная работать с составом элементов схемы-модели (Ссс) мы имели поименованные ПФМ (пустые функциональные места) в качестве элементов. Определив возможности и ограничения схемы-модели, мы начали наполнять её простейшим содержанием, взяв за основу элементарное высказывание о мире/объекте. Разместив это минимальное знание на табло сознания, мы спроецировали содержание табло сознания на пустое функциональное место, предназначенное для объектов. Проанализировав полученную схему-модель, мы развили представление об объекте, теперь мы очистили табло сознания от ненужного уже знания. В итоге получаем схему-модель 26. С максимально заполненным объектом и пустым табло сознания.

СХЕМА 26

Если мы теперь совершим обратное действие, и спроецируем содержание объекта на табло сознания, мы не получим ничего нового. Но чем мы можем заполнить табло сознания (схематизировать наше знание), если не проекцией – отражением объекта?

Отвечая на этот вопрос, мы еще раз проанализируем видоизменённую и перерисованную схему.

Наша задача состоит в том, чтобы заполнить содержанием картину мира на табло сознания, принадлежащего позиции, работающей с объектами №3.

Прежде чем начать заполнять табло сознания знанием – рисовать картину мира, – зададимся вопросом, что есть на схеме-модели, и чего на ней нет. При этом, мы строим схему-модель картины мира, то есть схему, претендующую на полноту. Полноту чего? Мира? Она ведь должна быть онтологической схемой – схемой картины мира, картиной мира. То есть изображать весь мир. Но на самой схеме, претендующей на изображение полноты мира, мы видим несколько странностей.

То обстоятельство, что полнота мира в схеме представляет собой комплекс из трёх миров, мы уже обсудили. Уж если объекты микромира не могут быть смоделированы на одной схеме, а требуют в силу своей неопределённости нескольких дополнительных описаний (принцип неопределённости и принцип дополнительности), то и весь мир в полноте своей не может быть изображён на одной схеме, необходимо несколько схем, дополнительных друг другу. Мы сочли три мира Поппера необходимым и достаточным числом дополнительных описаний, и не будем к этому возвращаться.

Вторая странность состоит в том, что в схеме, претендующей на то, чтобы быть картиной мира, то есть содержать в себе полноту описания, выделено специальное место для размещения картины мира – табло сознания. Значит, мы имеем уже две картины мира: а) вся схема-модель; б) специально выделенная часть в этой схеме-модели. На схеме-модели мира/объекта рисуется схема мира (1МП – функциональное место для размещения самого мира), и схема картины мира (3МП – функциональное место для размещения самой картины мира, или знания о нём). Эта странность могла бы денонсировать все проделанные рассуждения, если бы мы искали выход из возникающего затруднения только в рамках рассудочного дискурса или наивной теории множеств. Это затруднение сформулировано еще в конце 19-го века, и известно, как парадокс Георга Кантора о невозможности существования множества всех множеств. Тот же парадокс повторяется и на расселовских множествах. Математика и логика ХХ века развились, решая возникающие в теории множеств парадоксы в теориях более высокого порядка. Предлагались решения в теории типов, вводятся новые категории и аксиоматика, и этот процесс мультипликации теорий в математике и создание новых логик продолжается. Мы, пожалуй, можем остановиться на аксиоматике NBG (фон Неймана-Бернайса-Гёделя). Для математиков и логиков NBG выступает основой теории категорий, и позволяет если не решать парадоксы, то обходить их. Это важно при решении практических задач, например, в принятии решений в сложных системах, в программировании и в области искусственного интеллекта, хотя и не решает всех проблем, например, «проблемы остановки», которая не имеет решения для машин Поста и Тьюринга.

Для нашей же задачи математические парадоксы, аксиоматика NBG и математическая логика важны затем, чтобы не видеть в сложных объектах простые, а работать с каждым объектом в соответствии с его сложностью, модальностью, интенсиональностью и экстенсиональностью.

Другой важный аспект математического и логического исследования множеств, типов и категорий выводит нас на взаимодополнительность аналитических языков (цифрового метода) и аналоговых, в частности, визуально-графического языка схем. Аналоговые методы иногда используются даже в доказательстве теорем в аналитических языках, например, диагональный аргумент в доказательстве теоремы Кантора, или категории топологии. Параллельно с теоретикомножественным направлением развития математики в ХХ веке возникает интуитивистское направление (основоположником которого является Лёйтзен Брауэр, интуитивизм в математике не следует путать с интуитивизмом в самой философии), и соответствующая логика, опирающиеся на аналоговые принципы. Так, Брауэр, разрабатывая проблемы топологии и отображения конечномерных пространств друг в друга, приходит к пересмотру некоторых из аксиом формальной логики, например, закона исключённого третьего и двойного отрицания.

Современная математика и логика часто вынуждены пересматривать аксиоматику и постулаты, казавшиеся прежде фундаментальными, поскольку они опирались на очевидности, на чувственный опыт – необходимое условие признания чего-то объективным. Отказ от очевидности становится пропуском в мир современного мышления. Впрочем, об этом уже говорилось выше – в современное мышление не войдёт не знающий математики и логики.

Методология, хоть и постоянно пересекается с математикой, работает преимущественно в аналоговых категориях, в языке схем и моделей. Развитие СМД-методологии началось с разработок в содержательно-генетической логике. Генетический аспект логики требует пересмотра закона тождества. Объект в развитии разотождествляется сам с собой, поэтому говорить о том, что то, что развивается, остаётся самим собой, необходимо с большой осторожностью. В некотором смысле категория развития возвращает нас к апории «Стрела», придуманной для движения в пространстве, но только для движения во времени. Изменившийся объект фиксируется в разных моментах времени, и его тождественность самому себе, или идентичность (для интенциональных и рефлексивных объектов) требуют доказательства и удостоверения, а не являются данностью.

Категория времени, без которой невозможно мыслить развитие, в схемах Ссс (схемы состава) и сСс (схемы структуры) практически не отображается. То есть в них нет времени как времени. Время в них домысливается в понимании некоторых элементов схемы. Можно символизировать время стрелкой, можно ввести время координатой. Но это пространственные элементы схемы. Время появляется в схемах ссС (система) через интерпретацию пространственных элементов и связей между ними. Причём одни и те же элементы могут интерпретироваться как процессы (одна трактовка времени), и как функции (другая).

Но можно ввести время в схемах Ссс и сСс удвоением объектов. В двухмерном пространстве (на плоскости чертежа или рисунка) можно изобразить один и тот же объект в развитии, если изобразить его дважды, или больше. Такой приём давно используется в искусстве (например, комиксы, или иконы, изображающие жития святых – графический рассказ о жизни героя, или египетское искусство), в музейных экспозициях истории, эволюции. О таких приёмах схематизации можно и нужно рассказать отдельно, без понимания этого почти невозможно читать методологические схемы. В данном случае мы исследуем тот аспект нашей схемы-модели, где обнаруживаем для мира/объекта два, или даже более мест на одной и той же схеме. Удвоение (даже утроение) мира в схеме следует понимать и интерпретировать, как нетождественность мира самому себе в разных модусах своего существования, то есть развитие мира.

Любой знак и символ на схеме может читаться и пониматься как индивидуальная вещь с именем собственным – Гераклит, например. Имя «Гераклит» или его символ может означать множество философов. Множество может быть обыкновенным, включающим в себя разных отдельных философов, а может быть множеством множеств, где разные классы и типы философий являются его элементами. Соответственно трактовке и пониманию одного символа, меняется трактовка других символов. Так, любой объект, соотнесённый с символом «Гераклит», изменяет модус своего существования (присутствия в схеме) в соответствии с тем, что означает этот символ. Некоторые множества могут быть комплексными, состоящими из неравномощных множеств, таким комплексным множеством всегда является любое логическое высказывание, объединяющее определяемый логический субъект с множеством предикатов, его определяющих. Позже нам придётся специально рассмотреть ещё и отличие устройства идеального объекта и идеального типа в схемах-моделях.

Картина мира, которую мы хотим видеть на табло сознания (3МП) не статична, она должна содержать в себе историю мира, его эволюцию и развитие. Но если мы строим картину развивающегося мира на табло сознания, то и в объективной реальности (1МП) он берётся, как развивающийся. Но было бы глупо изображать мир дважды в одном ПФМ схемы-модели. Поэтому то, что изображено в месте объекта 1МП, следует проинтерпретировать и понять.

Третья странность нашей схемы обнаруживается тогда, когда мы начинаем искать в ней чувственный предмет, то, чего требовал Маркс от Фейербаха и всех философов, упрекая материалистов в том, что ими «предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно», и критикуя идеалистов: «деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой».

СХЕМА 27

Не потеряли ли и мы предмет чувственной человеческой деятельности и практики, как несчастные идеалисты и материалисты? Нужно искать! Рассмотрим фрагмент нашей схемы 1МП, который мы объявили полным изображением мира/объекта. Где в ней изображён предмет чувственной деятельности и критически-революционной практики, если на ней только три объекта? Даже три по три. Объект №1 на схеме присутствует три раза.

СХЕМА 28

Вынесем пока за скобки типы объектов, которых на схеме целых три: объекты типов №1,2,3. Все три типа объектов разные, но все они объекты. Поэтому сначала разберём, что такое объект.

Можно было бы сказать просто: Объект – это то, что мыслиться. Пытаясь понять, что это значит, мы должны сформулировать несколько тезисов:

– Всё, что мыслиться – это объект.

– То, что мыслиться, является или становится объектом.

– Условием становления (явления) чего-то объектом, является мыслимость.

– То, что не мыслиться – не объект, а нечто другое (вещь, вещь-в-себе, предмет, ноумен, феномен или что-то ещё).

– Нет объекта вне мыслимости.

То есть, объект – зависим от чего-то другого, без чего никакого объекта нет. Поэтому правильнее изображать объект не одним знаком или символом, а как отношение.

СХЕМА 29

Это означает, что объект – это элемент системы, и вне этой системы не существует. Первой и простейшей системой, в которой появляется объект, была субъект-объектная схема. В этой схеме субъект и объект – это пара категорий, не имеющих смысла одна без другой, как лево-право, верх-низ.

Наивный реализм или материализм трактует эту схему двояким образом.

С одной стороны, как познавательную: Субъект познаёт объект, и в этом своём проявлении он является условием существования (явления) объекта. Объект является (проявляется) только в познании его. 

С другой стороны, объект наделяется независимым от субъекта статусом существования. Мир и природа (все вещи мира и природы) есть, и их бытие не зависит от того, что мы про них знаем. Из этого второго ракурса выводится категория объективности: объективно то, и только то, что не зависит от нашего знания и познания. И именно поэтому объективное становится достойным познания.

Отсюда возникает разделение объективно существующего на то, что достойно познания, и то, что не заслуживает познания. Недостойное познания не является объектом. Но тогда чем оно является? Усложним схему:

СХЕМА 30

Если познающий субъект рассматривает нечто с разных точек зрения, то ему открываются разные стороны объекта. То же самое происходит, если один объект рассматривает раздвоенный субъект. Например, два философа, или два учёных, один из которых физик, а другой химик. Химия и физика – это разные научные предметы, рассматривающие природу с разных позиций. Природа (объект познания) одна, но видна из разных позиций не таковой, какова она есть, а такой, какой выглядит с этих ракурсов.

Позиция, с которой познающий субъект рассматривает объект, называется научным предметом.

То, что в объекте видно с этой позиции, тоже называется предметом. Объект один, предметы разные.

Такое представление о предмете и объекте является довольно популярным в практике написания научных текстов. Академическим, в строгом значении, текстом является диссертация, за нормативностью которой следят и контролируют. В правилах написания диссертаций требуется определить объект и предмет исследования, и в этом определении есть объективная часть – объект, и фрагментарное представление объекта – предмет.

Таким образом, предмет – фрагментарная картина мира/объекта (природы), данная фрагментарному познающему субъекту (физику, химику, биологу и т.д.): физическая картина мира, химическая, биологическая и т.д. Внутри каждого научного предмета есть свой объект. Например, для химии – это вещество и его элементы в связах и отношениях, и объект науки химии может рассматриваться разными химиками с разных точек зрения, и у каждого из них будет свой предмет, который нужно выделить и отметить в тексте диссертации, а желательно и в каждой научной статье. Такой предмет создаётся в каждой науке, и такие предметы не только не исчезли во времена Маркса, но, напротив, как раз в ту эпоху активно создавались. Видимо, от Фейербаха Маркс добивался вовсе не такого предмета, и не такой предметно-чувственной деятельности! «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет (der Gegenstand), действительность (die Wirklichkeit), чувственность (die Sinnlichkeit) берется только в форме объекта (der Objekt), или в форме созерцания (der Anschauung), а не как человеческая чувственная деятельность (menschliche sinnliche Tätigkeit), практика, не субъективно».

Продолжая разбираться дальше, мы можем заключить, что объект созерцания у Маркса, с одной стороны, противопоставляется предмету «чувственной человеческой деятельности, практике», а с другой стороны, объект и предмет составляют некое единое целое, когда он говорит о том, что объект – это форма предмета: «предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта». Предмет – «форма объекта и/или форма созерцания».

Как это понимать? Ведь, если вдуматься, то это полностью противоречит схеме 30, где предмет – это фрагмент объекта, видимый созерцающим его субъектом с определённой позиции. Тогда как у Маркса получается, что это объект есть форма схватывания предмета!

На очередном этапе анализа и рассуждения мы снова оказываемся в ситуации, изображённой на схемах 2 и 19.

СХЕМА 31

Маркс утверждает, что предмет нужно видеть не только в форме объекта созерцания, а авторы методичек по написанию диссертаций требуют представить объект в форме предмета (из методичек: 1. «Объект — это та часть научного знания, с которой исследователь имеет дело. Предмет исследования — это тот аспект проблемы, исследуя который, мы познаем целостный объект, выделяя его главные, наиболее существенные признаки. Предмет диссертационного исследования чаще всего совпадает с определением его темы или очень близок к нему. Объект и предмет исследования как научные категории соотносятся как общее и частное». 2. «Под объектом исследования понимается то явление (процесс), которое создает изучаемую автором проблемную ситуацию и существует независимо от исследователя. В паспортах научных специальностей ВАК содержатся в общем виде описание объектов исследования для каждой научной специальности. Основным отличием предмета исследования от объекта исследований является то, что предмет исследования является частью объекта исследования. То есть под предметом исследования понимаются значимые с теоретической или практической точки зрения свойства, особенности или стороны объекта. В каждом объекте исследования может быть несколько предметов исследования и концентрация исследователя на одном из них означает, что другие предметы исследования остаются в стороне от интересов исследователя».)

Ситуация, почти как у Козьмы Пруткова: На клетке слона написано «буйвол». Самое банальное предложение для разрешения такой ситуации состоит в том, чтобы договориться о терминах. Но это не спор о терминах, а спор о познании. Мы можем договориться о том, чтобы объект называть предметом, а предмет объектом, но тогда ничего не поймём, ни в познании, ни в деятельности, ни в практике.

Говоря о предмете (der Gegenstand, unterschieden Objekt) и объекте (der Objekt, Gedankenobjekt), Маркс использует предикаты: Созерцание (der Anschauung), Чувственность (die Sinnlichkeit), Деятельность (der praktisch-kritischen Tätigkeit, das theoretische Verhalten), Практика, Действительность (die Wirklichkeit). Естественно, язык немецкой философии отличается от обыденного немецкого языка, да и от языка отдельных наук с их выделенными, «различимыми» объектами (unterschieden Objekt). В современном немецком языке словами Gegenstand der Forschung может называться то, что в русских и советских методичках называется объектом, а предмет в немецком языке может быть назван просто темой исследования – Theme der Forschung. В современном английском научном и философском языке всё ещё запутаннее. Я не знаю английских и немецких методичек по написанию диссертаций и научных работ, возможно такая проблема существует только в советских, русских и беларусских университетах и научных учреждениях. Поэтому этимологический анализ нам вряд ли поможет. Придётся разбираться с историей марксовских категорий и с приключением понятий.

Предмет и объект, категории, которые мы берём у Маркса, как бы играют в исторические прятки, прячутся друг за другом, в разные эпохи и в разных подходах на первый план выходит то одна категория, то другая.

Древнегреческие физики-досократики и софисты не знали и не могли знать различий между предметом и объектом. Они имели дело с чем-то чувственно-воспринимаемым, синкретическим. Сократ начал выделять в этом синкрете то, что подлежит мысли и мыслимости, и то, с чем имеют дело его собеседники – ремесленники, мастера в своей деятельности (menschliche sinnliche Tätigkeit). Сократ нащупывал различие предмета (der Gegenstand, unterschieden Objekt), с одной стороны, и объекта (der Objekt, Gedankenobjekt), с другой. Платон закрепил это различие, Аристотель ещё больше его усилил. С тех пор философы до Нового времени мыслили объекты, а предметы оставляли практике, которая «берётся и фиксируется только в грязноторгашеской форме её проявления», как сказано в советском политкорректном переводе («Praxis nur in ihrer schmutzig-jüdischen Erscheinungsform», как это в оригинале у антисемита Маркса). Древние греки и схоласты хоть и мыслили объекты отдельно от предметов, но следов этого в греческом языке и средневековой латыни не оставили. Если мы попытаемся найти хоть что-то предметное в средневековой латыни, то столкнёмся скорее с субъектом в качестве подлежащего в логическом суждении. Последствия этого можно найти даже в современном английском языке, где предмет из советских методичек скорее назовут subject of research.

Чувственные предметы пытались вернуть в мышление Френсис Бэкон и сенсуалисты, но не успел предмет выйти из тени объекта, как Галилей вернул всё обратно, в ещё более чистом виде – введя в оборот «идеальный объект».

Следующий акт возвращения предмета в мышление связан с Иммануилом Кантом и его нравственно-практическим разумом. Кант реабилитировал предмет, хоть и не для науки, но для практики. И пусть не в его чувственной форме, но нагруженным ценностными атрибутами, поскольку практика немыслима вне полезности и ценности.

Ценностная сторона предмета и его полезность были необходимы Марксу для того, чтобы проанализировать и разобрать категории политэкономии, что он блестяще и выполнил. Но во время работы Маркса над Капиталом неокантианцы Баденской школы разрабатывали аксиологию. Аксиологическое определение предмета, возможно, было бы более корректным, чем рудименты сенсуализма в тезисах о Фейербахе.

Но Маркс открывает возможность совершенно иной трактовки объективности. Он добивается от философов не только участия в изменении мира/объекта, но и включения в предмет субъективности, что является революционным требованием.

Комплексировании в предмете по Марксу спекулятивного мыслимого объекта, действительности, чувственности и субъективности, с добавлением представлений о ценности, полезности и стоимости, выводит нас на объект №2.

СХЕМА 32

На схеме 32 можно обнаружить 4 предмета, но они скрыты за объектами №1 и №2.

Сначала найдём предмет за объектом №1 и попробуем понять, что это такое.

Для этого нам нужно будет отвернуться от нашего объекта, или от 1МП, от того мира, который Поппер считает первым, и рассмотреть, как этот 1МП отображается в 2МП, или на табло сознания.

СХЕМА 33

На схеме 33 изображена схема 32, и выделено место для чтения того, что отображено на табло сознания рефлектирующей позиции. На табло сознания изображены две позиции, из которых нечто (что может быть как объектом, так и предметом) дано с разных точек зрения, с одной или другой позиции.

Две позиции на схеме означают не число 2, а множество. То есть, таких позиции и точек зрения может быть много, просто мы рисуем 2 точки зрения, чтобы не заполнять всё пространство плоскости (возможности двухмерной плоскости для изображения пространственно-временной структуры любой размерности имеют свои ограничения). Важно не то, с какого количества точек зрения рассматривается нечто, а то, одного ли типа эти позиции, или разных типов. На схеме 33 даны два варианта прочтения: 1. Позиции однотипны. Обе позиции – созерцание и познание. 2. Позиции разных типов, одна позиция – познающего субъекта (множества познающих), другая – позиция деятеля (множества деятелей).

1. Модель из однотипных точек зрения хорошо описывается древней притчей про трёх слепцов, ощупывающих слона. Каждому из слепцов доступен фрагмент целого слона, кому-то нога, кому-то хобот, кому-то хвост или бивень. По тактильной информации, которую каждый из них получает, они делают свои умозаключения. Например, тот, кто ощупывал ногу слона, заключает, что слон – это колона. Но слон не колона, просто этот слепец «так видит». Но колона – это объект, который слепец может мыслить. То, что он мыслит, очень далеко от того, чем является слон.

– Слон является! Кому? Слон является каждому из слепцов по-разному. Кому-то как колона, кому-то как змея, или шланг, если он ощупывает хобот. Слон является им как мыслимый ими объект: колона, или змея.

– Слон является! Чем? Слон сам себе является слоном.

Явление слона народу (трём слепцам) отличается от явления самому себе. Слон каждому из познающих его (можем уже раскрыть им глаза, но суть дела и проблема от этого не изменится, европейцы открытыми глазами рассматривали впервые привезённого из Австралии утконоса и видели в нём птицу с шерстью, или зверя, откладывающего яйца) является в виде объекта мыслимости. Как соотносятся «явления-для-нас» с «явлением-для-себя»? Ясно, что эти два типа явлений не совпадают, напротив, могут сильно отличаться одно от другого. Для того, чтобы минимизировать эти различия, применяется следующий алгоритм мыслительных действий:

– «Явление слона самому себе», то есть, тождественность самому себе, постулируется как объективное бытие. Это объективный слон.

– Субъективные проекции слона с разных точек зрения комплексируются, и складываются в некую единую картину слона. Огрубляя и примитивизируя такую картину, можно сказать, что слон собирается из «колонн», «змей», и т.д., из разных абстрактных, но понятных и описуемых объектов, становясь сложной конструкцией или конфигурацией, объектом объектов.

– Конфигурация разных объектов мыслимости в единый объект объявляется приближением к тому объективному слону, каковым слон «является сам себе», к тому, чем он является «на самом деле».

Таким образом в истории складывались научные дисциплины. И именно таким образом наука должна работать согласно советским методичкам по написанию диссертационных работ и научных статей, где объектом является слон, а предметами являются различные проекции слона, видимые с разных точек зрения. Это так и записано: «Объект и предмет исследования как научные категории соотносятся как общее и частное».

Но такой предмет нам не нужен! То есть совсем не этот предмет имел в виду Маркс, критикуя философию.

2. Второй вариант прочтения множества позиций на табло сознания предполагает, что это позиции разных типов. Одна позиция – созерцателя и мыслителя (множество созерцательных позиций и точек зрения/созерцания), другая позиция – деятеля, который интересуется чувственной стороной того, что видит и с чем работает, его интересует не то, чем «слон является самому себе, то есть объективно», а то, чем слон полезен, ценен, интересен человеку в этой позиции.

Для созерцающего мыслителя слон может быть позвоночным, млекопитающим, непарнокопытным, травоядным. Для заинтересованного обывателя слон – это гора мяса, источник слоновой кости, дичь для охоты, тягловая сила или боевое орудие.

Мыслитель имеет установку познания слона, «как он есть», то есть бескорыстно, непредвзято, незаинтересованно, объективно. И относится к погонщику слонов, к браконьеру или добытчику слоновой кости так, как Маркс охарактеризовал отношение Фейербаха: «практика берется и фиксируется только в грязноторгашеской форме ее проявления».

Маркс обнаруживает такое отношение к практике у Фейербаха, а ещё раньше у Платона. Платон для Маркса был «классовым врагом», а материалисты Фейербах с Демокритом, наоборот, – «классовыми друзьями». Но Маркса разочаровывало то, что отношение к практике и позиции деятеля одинаково и у идеалиста Платона, и у материалистов Демокрита и Фейербаха. Более того, идеалисты Гегель и Платон куда глубже и серьёзнее относились к практике, чем Фейербах с Демокритом, отбрасывающие всё предвзятое и заинтересованное, что есть в отношении практиков к миру.

Платон рассказывает о Сократе, который разговаривал с ремесленниками о том, чем занимаются ремесленники. Для Сократа и его собеседников чистые идеи (идеальные объекты, чистые мыслимости) ещё не были отделены от нужности, полезности и корыстной заинтересованности в вещах. Даже такие чистые сущности, как числа, во времена Сократа всё ещё были отягощены и замаскированы чувственностью. Сократ знал только натуральные числа, порядковые номера. Пифагор и то не мог отделить числа от музыкальных интервалов и тонов. Очищением чисел от всего чувственного и натурального занимались Платон и Евклид. Они уже знали о существовании иррациональных чисел, открытых кем-то из пифагорейцев и исследовавшихся Евдоксом Книдским. Они уже не могли показывать числа на пальцах, понимая, что числа есть отношения, а не штуки и размеры. Числа были первыми объектами мыслимости, то есть вообще первыми объектами. И Платон был одним из первых, кто выделял объекты из видимого мира, для него это было свежо, актуально, проблемно. Последующие философы получили объекты мысли в готовом виде, и презирали суету и «грязноторгашескую практику», или профанов, которые не могут отделить чувственно-воспринимаемые вещи от идеальных, явления от объектов.

Но Сократ, точнее, персонаж диалогов Платона, признавал, что ремесленник куда больше самого Сократа знает о чувственных вещах. У него не было снобизма в отношении ремесленников, его пренебрежение распространялось только на тип знания ремесленников. Они знают много, куда больше Сократа, о вещах/предметах своей деятельности, но это не настоящее знание. Не настоящее с точки зрения созерцающего сущности вещей.

Очень ярко это выражено в притче про философов-схоластов, рассуждающих в монастырском саду о зрении крота. Эти спекулятивные философы готовы поколотить палкой садовника, предложившего им прекратить прения и рассмотреть крота, которого он для них может выкопать в саду. Философы заняты «идеальным зрением идеального крота», а эти объекты невозможно увидеть в грязном маленьком животном, копающемся в земле.

Марксовский предмет и его «революционная, практически-критическая деятельность» – это не крот и выкопавший его садовник, а комплексирование того, что знают об идеальном кроте схоласты, с тем, что знает и умеет садовник.

Как совместить идеальное и чувственно воспринимаемое? Как совместить объективное и непредвзятое знание со знанием предвзятым, ангажированным, корыстным и заинтересованным? Решением этих вопросов занимались философы, математики, методологи со времён Маркса, Милля, Дильтея, и продолжают этим заниматься.

И до сих пор существуют люди, со снобизмом относящиеся к практическому знанию мастеров, бизнесменов и инженеров, и существуют снобы в другой позиции, презирающие «сферических коней в вакууме», а вместе с ними всё теоретическое познание.

До тех пор, пока единственным, что признаётся существующим в мире, объективным, будут оставаться объекты №1 и прячущиеся за ними предметы деятельности, эти вопросы будут оставаться неразрешимыми. Первый шаг к решению таких вопросов состоит в переключении внимания с объекта №1 на объект №2.

Некоторую проблему при таком переключении внимания может составлять всё та же игра в прятки объекта с предметом. Объект №2 очень отличается от объекта №1, но это всё же объект. И, как любой объект, он идеален, он может мыслиться, а для деятельности, оперирования и манипулирования дан предмет. И всё придётся начинать с самого начала, но уже по известной нам процедуре. Эта процедура уже намечена, но её надо расписать по шагам и этапам. Фрагмент этой процедуры уже представлен в рассуждении об объективации слона, но он вырван из середины процедуры, без начала и без завершения, представляет собой одно из ответвлений в процедуре.

Читать дальше:

Часть 8.3. В поиске отсутствующих полноты и завершённости-2

Часть 9. Конфигуратор

Часть 10. Идеальный план (1)

Часть 10. Идеальный план (2)

Часть 11. Организационно-деятельностный план (1)

Часть 11. Организационно-деятельностный план (2)