Томас Карозерс
Мрачны думы о состоянии демократии наполнили Вашингтон и другие западные столицы. Тревожные, незащищенные и отчужденные граждане во многих демократиях бросают вызов своим лидерам на улицах, избирают нелиберальных демагогов или просто отвергают все имеющиеся у них политические альтернативы. Тем временем Китай, Россия и некоторые другие авторитарные державы становятся все более напористыми и уверенными в себе, утверждая, что время демократии прошло и направляют усилия на поддержку коллег-автократов.
Однако, это повышенное внимание к упадку демократии затмевает другой, не менее важный факт: многие автократы, диктаторы и другие недемократические лидеры также в беде. Многие граждане в недемократических режимах, как и жители свободных стран, глубоко разочарованы своими политическими системами и в последние несколько лет борются с этим разочарованием, бросая вызов властям. Таким образом, центральной политической динамикой нынешнего момента является не постепенное оттеснение демократии авторитаризмом, а, скорее, растущие сложности политических элит в удовлетворении требований граждан во всех типах политических режимов.
То чему мир является свидетелем – это не кризис демократии, а более широкий кризис управляемости (governance). Вероятный результат этого процесса – увеличение политической турбулетности во всех типах политических систем. Независимо от того, во главе какого режима они стоят, выживут только те лидеры, которые серьезно относятся к обратной связи и ответственности; те, кто не утратит хватки.
Удержать баланс не легко
В последние несколько лет произошла целая волна беспорядков, подтолкнувшая ряд авторитарных лидеров к отставке под их давлением. В Эфиопии протесты, начавшиеся в 2015 году из-за экономической маргинализации этнической группы оромо, в конечном итоге переросли в более широкие требования политических прав. Протесты продолжались, и в 2018 году правящий режим, который сочувствующие наблюдатели давно приводили в качестве примера того, как авторитарное государство, ориентированное на развитие, может обеспечить своих подданных, наконец, пал. Новый премьер-министр Абий Ахмед провел ряд либеральных реформ, которые включали восстановление доступа к заблокированным веб-сайтам, создание советов по пересмотру ограничительных законов, освобождение тысяч политических заключенных и назначение женщин на более чем половину должностей в его кабинете.
В 2018 году в Судане массовые протесты, вызванные ростом цен на хлеб и топливо, а затем подкрепленные общественной усталостью от коррупции и политического застоя, в конечном итоге привели к отставке президента Омара аль-Башира, жестокое правление которого длилось с 1989 года. Протесты продолжались даже после отставки Башира, в результате чего между военными и лидерами протеста было достигнуто соглашение о разделении власти до выборов в 2022 году.
Такие события едва ли могут быть ограничены странами Черной Африки (Sub-Saharan Africa). Например, в Армении широко распространенное общественное недовольство коррупцией и плохим управлением привело к массовым общественным протестам в 2018 году и в конечном итоге свержению президента Сержа Саргсяна, который пытался продлить свое пребывание в должности посредством политических махинаций. Его отставка разрушила долгоживущую «мягкую авторитарную систему», в которой группа политических элит доминировала в стране в течение примерно двух десятилетий, частично посредством манипулирования избирательной системой. Новое правительство во главе с бывшим лидером оппозиции Николом Пашиняном начало серию демократических реформ, включая меры по усилению подотчетности и борьбе с коррупцией. В прошлом году президент Боливии Эво Моралес попытался сфальсифицировать выборы и обеспечить себе беспрецедентный четвертый срок, вызвав массовые протесты и негативную реакцию со стороны военных, что, в свою очередь, привело к его отставке и бегству из страны. Выборы в мае, вероятно, дадут понять, может ли гнев из-за злоупотреблений Моралеса перерасти в возврат к демократическому плюрализму.
В прошлом году в Алжире после 20 лет диктаторского правления президент Абдель Азиз Бутефлика покинул свой пост. Хотя поддерживаемый военными режим остается у власти, протестное движение продемонстрировало заметную стойкость, продолжая требовать фундаментальных изменений. И во многих других недемократических странах, включая Гаити, Иорданию, Никарагуа, Россию, Того и Венесуэлу, протесты потрясли властьпридержащих, хоть и смогли изгнать их.
Тем временем другие автократы и их партии получили урок у избирательной урны и их сменили их более либеральные конкуренты. В Малайзии, многолетняя власть полуавторитарной правящей коалиции Barisan Nasional начала ускальзать в 2015 году, когда вспыхнули публичные протесты из-за скандала с “1MDB”, из-за которого пропали миллиарды долларов крупного инвестиционного фонда и более 700 миллионов долларов оказались на банковских счетах тогдашнего премьер-министра Наджиба Разака. Три года спустя конкурирующая коалиция Pakatan Harapan одержала победу над правительством на национальных выборах – первая смена режима в Малайзии со времени обретения ею независимости в 1957 году – и приступила к серьезному расследования скандала с “1MDB”, освободила политических заключенных, ратифицировала несколько международных договоров о правах человека, и создала комитет для подготовки серьёзных институциональных реформ. Аналогичным образом, в Гамбии двадцатилетнее основанное на самообогащении и репрессиях правление президента Яйя Джамме закончилось, когда он потерпел поражение на выборах 2016 года. Новое правительство освободило десятки политических заключенных и сократило частоту нарушений прав человека со стороны государства. На Мальдивах в 2018 году президент Абдулла Ямин Абдул Гайюм был отстранен от должности после пяти лет попрания демократических норм, выражавшихся в задержаниях политических оппонентов и ограничениях для прессы. Победитель на этих выборах Ибрагим Мохамед Солих предпринял некоторые шаги по судебному преследованию за прошлые нарушения прав человека, и его партия получила более двух третей мест на парламентских выборах 2019 года.
Даже некоторые избранные сильные лидеры, которые годами казались политически неуязвимыми, пострадали от недавних неудач на выборах. В Турции президент Реджеп Тайип Эрдоган попытался свести на нет поражение своей партии на выборах мэра Стамбула в прошлом году, но потерпел болезненное поражение на повторных выборах, которые он же сам и спроектировал. А в Венгрии партия премьер-министра Виктора Орбана потеряла контроль над Будапештом и рядом других городов на выборах в местные органы власти в октябре прошлого года.
Везде всё сложно
Конечно, некоторые из этих случаев ослабления авторитаризма или либерализации вполне могут откатиться назад в условиях реванша со стороны глубоко укоренившихся силовых структур или в ответ на новые сложности, возникшие в результате либерализации. Например, Абий, премьер-министр Эфиопии, столкнулся с новыми этническими беспорядками в результате своих усилий по восстановлению баланса равноправия, возникшего из-за несправедливости прежней системы. Более того, некоторые автократии остаются достаточно стабильными, в том числе Беларусь, Объединенные Арабские Эмираты и Вьетнам – хотя стоит помнить, что различные недемократические режимы, которые в последние годы испытывали турбулентность, такие как Алжир и Судан, до недавнего времени также считались неуязвимыми.
Но нет никаких сомнений в том, что многие недавние случаи краха и уязвимости авторитаризмов подчеркивают важный факт: факторы, которые привели к провалу многие устоявшиеся партии и институты в демократических странах, имеют свои параллели в автократиях. Это верно тем более, когда речь идет об экономике. Многие демократии пытаются обеспечить достойную жизнь всем своим гражданам, ограничить экономические трудности и избежать растущего неравенства. Но к тому стремиться и большинство автократических стран, даже стран со значительными энергетическими ресурсами. Строгая логика безжалостной конкурентной мировой экономики в равной степени применима как к репрессивным странам, так и к свободным. Благодаря успеху Китая по выведению сотен миллионов из нищеты, «авторитарный капитализм» привлекает внимание как альтернатива либеральной демократии. Но Китай является исключением: лишь немногие из режимов смогли соединить политические репрессии с далеко идущими экономическими реформами, которые способствуют развитию реальной экономической динамики.
Коррупция – это еще одна проблема, которая часто возникает при анализе проблем демократии. Общественное недовольство коррупцией в ряде демократий действительно привело к поражению устойчивых партий и даже смене лидеров в некоторых их них, включая Бразилию и Южную Корею. Тем не менее, коррупция также является огромной проблемой для многих автократий, и, несмотря на их готовность подавить инакомыслие, общественный гнев по поводу этой проблемы вызвал к жизни многие протестные движения, которые свергли авторитарные режимы в последние годы.
Упадок демократии также связан с тем фактом, что граждане в свободных странах все чаще говорят о том, что считают идеи и повестку дня существующих политических партий затхлыми и непривлекательными, и многие избиратели выбирают радикальные, часто демагогические, альтернативы. Но многие недемократические режимы, такие как Иран и Венесуэла, также сталкиваются с исчерпанием своих традиционных идеологических нарративов и демонстрируют слабую способность предложить гражданам что-то новое, во что бы они могли поверить.
Перевел Андрей Егоров.
Источник: Foreign Affairs, 6 февраля 2020 г.
Dictators in Trouble. Democracy isn’t the only system under stress.
Відэа-курс пра інструменты аналізу палітыкі: