16 красавіка 2016

Виолетта Ермакова

Недавно восемь интеллектуалов были приглашены на публичную дискуссию обсудить один вопрос. И вот они пришли, сели в ряд и… стали по очереди отвечать на другой вопрос.

На первый взгляд, история странная. На второй – обыкновенная. Каждый завсегдатай публичных мероприятий знает: дискуссии делают с организаторами что хотят. Могут вовсе не случиться. Растяжки с логотипами стоят, приветственное слово сказано, участники высказались, а дискуссии – нет. И жаловаться некому. Могут случиться, но после, когда кофе выпит и все, отчаявшись добиться толку, потянулись на перекур. Могут играть в прятки, то появляясь, то исчезая, заставляя дискутантов оглядываться в недоумении: а точно ли было противоречие? Могут закончиться посреди мероприятия. И модератор пляшет шаманом всё оставшееся время, пытаясь воскресить преждевременно ушедшую мысль. Иногда получается. На таком фоне восемь умных людей, словно заколдованные говорить не о том, выглядят не слишком впечатляюще.

Но давайте оставим в стороне псевдообъяснение «публичные дискуссии – вещь загадочная» и попробуем разобраться, что же произошло. Ещё раз сюжет: дискуссия «Адвечным шляхам» у стогадовай перспектыве» собрала восемь интеллектуалов. Им предложили обсудить проблему контекста, а именно: что необходимо, чтобы идея была услышана и подхвачена современниками? Они начали поочередно отвечать на другой вопрос, а именно: в чём идея текста Абдираловича? Нас при этом занимает третий вопрос: почему обсуждение сменило тему? Чтобы это выяснить, разберём дискуссию, как сломанные часы, на составные части, самые простые: (1) организаторы, (2) слушатели, (3) дискутанты, (4) дискуссионный вопрос – и проверим каждую, не она ли стала причиной сбоя.

(1) Организаторы – важнейший элемент в создании жизнеспособной дискуссии. Если позвать людей, которые не слишком любят друг друга, вместо содержательного разбора темы аудитория увидит выяснение отношений. Если недооценить важность модерации, коммуникативные вандалы из зала собьют обсуждение. А поставить слишком общий вопрос – значит не дать дискуссии даже шанса развернуться. То есть от организаторов зависит связь между всеми простейшими элементами публичной дискуссии, которые мы выделили. И ответить на вопрос, насколько организаторы хорошо сработали, можно только в самом конце. Не трогая другие элементы, можно говорить только об опыте организаторов. «Адвечным шляхам» у стогадовай перспектыве» устраивал Летучий университет. На набор опыта и извлечение уроков у них было несколько лет: около 20 публичных дискуссий прошли на их площадках с 2012 года. Но это не спасло от того, что заявленная тема дискуссии и та, которая действительно обсуждалась, на этот раз не совпали.

(2) В хорошей дискуссии от слушателей не зависит ничего. Они могут разрушить коммуникацию, если у любителей длинных вопросов и реплик вовремя не отнять микрофон. Они могут всё спасти, вбросить яркую идею и вдохнув жизнь в угасающее обсуждение. Но оба варианта – примеры неудачных сценариев. Нашу дискуссию по этому параметру можно считать удачной: слушатели не влияли на её ход, так как собралась исключительно корректная университетская публика. А значит, не в ней стоит искать причину сбоя.

(3) После организаторов важнейший элемент – дискутанты. Признанной добродетелью для них считается глубокое знание темы. Но есть ещё один фактор, влияющий на успех мероприятия. Хорошие дискутанты – люди, тренированные в деле коллективной интеллектуальной импровизации. Это напоминает работу оркестра: самым талантливым музыкантам нужно время, чтобы «сыграться». «Адвечным шляхам» у стогадовай перспектыве» собрала «хорошо сыгранный оркестр»: Павел Барковский, Игорь Бобков, Ирина Дубенецкая, Валентин Акудович, Михаил Боярин, Сергей Дубовец, Владимир Мацкевич, Татьяна Щитцова. Всё это люди, которых привычно видеть на публичных мероприятиях Летучего университета. О погружении в тему организаторы тоже позаботились: всю зиму участники ездили по городам Беларуси с лекциями об эссе Абдираловича. Дискуссия должна была завершить этот цикл лекций, однако после появления идеи издать сборник статей на ту же тему, мероприятие можно считать промежуточным звеном.

На зимних выездных лекциях дискутанты предлагали своё прочтение «Адвечным шляхам». То же самое, вопреки поставленной задаче, они продолжили делать и на «дискуссии». Одна за другой перед аудиторией разворачивались интерпретации, каждая в своей оптике, с собственной системой акцентов. При наложении на один и тот же объект несогласованных оптик контуры объекта естественным образом размываются. Так случилось и на этот раз: довольно скоро эссе Абдираловича стало приобретать вид пятна Роршаха, в котором каждый видит своё. Слушатели узнали, почему Абдиралович – первый в мире постмодернист и персоналист, который ухитрился поставить вопросы перед современной политической философией и писать о Беларуси, не заметив Беларуси. Со всеми этими прочтениями можно познакомиться подробнее на youtube-канале Летучего университета. У нас же в руках оказывается первая версия о причинах сбоя: дискуссия не состоялась, потому что участники «по инерции» продолжили читать свои лекции вместо коллективного обсуждения. Но её приходится сразу отвергнуть: все участники обсуждения слишком опытны, чтобы столь дружно совершить подобный промах. Кроме того, с лекциями ездили не все спикеры.

Первым выступающим был Владимир Мацкевич, именно он задал формат «медитации на текст», но именно он с лекциями зимой не ездил. Это даёт повод выдвинуть ещё одну версию, на этот раз возложив персональную вину за сбой в дискуссии на главного методолога страны. Мацкевич – отец-основатель Летучего университета и ожидаемо, что на площадке Летучего университета заданный им формат выступления будет иметь особый вес, а значит, поведение остальных участников можно объяснить коммуникативной подстройкой. Но и эта версия не выдерживает критики: и сам Мацкевич, и другие участники постоянно пытались перейти к объявленной теме и обсуждать вопрос о контексте. На короткие периоды времени это даже удавалось, но тут же дискуссию вновь уносило от темы невидимым течением. Возможно, причину сбоя удастся найти в самом вопросе.

(4) Про постановку вопроса на дискуссию известно, пожалуй, только то, что он не должен быть ни слишком широким, ни слишком узким. Выбор золотой середины сегодня является искусством и делается исключительно интуитивно. Впрочем, при наличии большого опыта, делается чаще верно. Поскольку рациональных критериев выбора правильного вопроса нет, приходится довериться опыту и интуиции тех, кто остановился на следующем: Каков контекст написания эссе «Адвечным шляхам»? Могло ли оно в тех условиях быть услышанным, понятым и подхваченным другими? Какая «инфраструктура» нужна для распространения таких идей? И есть ли она у нас сейчас для сегодняшних абдираловичей?

Именно от этого вопроса дискутанты постоянно уходили к вопросу о том, как нам понимать классический текст. И если слушатели были вне игры, спикеры не виноваты, то в качестве зацепки остаётся только факт: вопрос о контексте сменился вопросом о содержании помещенного в контекст сообщения.

Однако в такой формулировке – на сопоставлении планировавшегося и реально обсуждавшегося вопросов – у нас появляется ещё одна версия объяснения сбоя в дискуссии. Сообщение интерпретируется исходя из контекста, но верно и обратное: то, какой слой бесконечно богатого аспектами контекста мы выберем, зависит от избранной оптики. Говоря проще: контекст политического манифеста – политическая ситуация, контекст философского эссе – интеллектуальная мысль эпохи, а художественного произведения – конкурирующие течения и школы. Участникам дискуссии предложили обсуждать контекст, но они не могли выполнить такую задачу, поскольку оптика у каждого была своя, интерпретации текста не совпадали и, соответственно, контекст они тоже видели по-разному. У них была единая формулировка темы дискуссии, но не было единой темы дискуссии по факту. Для того чтобы она появилась, им нужно было согласовать оптики, способы видения текста и самый логичный способ продвинуться на этом пути – предъявить свои интерпретации. Именно это они и делали. Обсуждение двигалось в сторону поставленной цели, но миновать логически необходимые этапы не могло.

После того как восемь прочтений было предъявлено, первые признаки дискуссии, спора, противостояния стали проявляться. Центральным был вопрос о том, как следует  обращаться с наследием Абдираловича: восхищаться как шедевром в музее («Это бриллиант!»- вздыхал Валентин Акудович) или принимать текст как руководство к действию («Восхищение – это неглубоко, нужно применять!» – настаивал Михаил Боярин). Тем самым столкнулись даже не конкретные прочтения классического эссе, а парадигмы его возможных прочтений. К классике можно относиться различными способами. (1) Как к музейному шедевру, источнику вдохновения, с которым не спорят, который не пытаются превзойти. (2) Как к источнику ответов. Доказанная теорема, найденное решение становятся тем, на что можно опираться, идя дальше. (3) Как к источнику вопросов. Из вопроса Гоббса о том, как же вышло, что люди не убивают друг друга, родились современные политология и социология, и социологи и политологи – это те, кто продолжает отвечать на этот вопрос. Существуют и иные парадигмы, например, воспринимать классику как постановку задач, которые нам предстоит исполнить.

Обсуждение могло бы двигаться дальше, через согласование парадигм и конкретных прочтений к обсуждению контекста. Но на весь путь не хватило времени: мероприятие закончилось, когда дискуссия, по сути, еще даже не началась. Теперь только задуманный сборник статей может быть шансом на её продолжение.

Подводя итог: неожиданную смену темы в этой дискуссии, похоже, можно объяснить, не прибегая к схемам теории коммуникации (отправитель передает сообщение получателю посредством кода…) и, соответственно, не возлагая ответственность на участников дискуссии и тем более аудиторию, а возможно, даже на организаторов. Порой может быть продуктивно рассматривать дискуссию как место разворачивания мысли и полагать, что ход мероприятия подчиняется именно законам разворачивания мысли. Это позволяет объяснить некоторые странности в публичных дискуссиях, такие как рассмотренная здесь смена темы. И возможно, такое понимание приблизит день, когда публичные дискуссии перестанут делить со своими организаторами что угодно. 

Падзеі:
Тэмы: