Три года назад государство заявило, что замки – наше все. И даже выделило бюджет на их реконструкцию. Так появилась государственная программа «Замки Беларуси», по итогам которой мы будем гордиться собой, страной и реконструкторами. Или не будем?
По плану 38 замков, дворцов и замчищ должны преобразиться за 2012-2018-е годы. То есть сейчас мы прошли треть пути – можем подвести промежуточные итоги и скорректировать полет. Тем более, что общая экономическая ситуация в стране, видимо, и так внесет в него свой творческий элемент.
Группа исследователей во главе с культурным антропологом Степаном Стурейко при поддержке Международного консорциума ЕвроБеларусь сделала такой промежуточный анализ и оформила его в виде доклада «Восстановление замков как культурный и социальный проект». Правда, чиновники из Минкульта на его презентацию не пришли.
Минкульт можно понять. Главный акцент программы – архитектура и туризм. «Задача программы – проанализировать наше наследие – архетектурные, археологические объекты, определить, какие работы необходимо провести, определить сроки и объемы необходимых средств,» – так при старте формулировала установки заместитель начальника управления по охране историко-культурного наследия и реставрации Министерства культуры Оксана Смотренко.
А в докладе чиновникам говорят, что упущено главное – люди. Причем не туристы, а местные. Получается – все зря, все равно их ругают.
Одно из первых несоответствий желаемого и действительного – замков-то нет. Если не считать отстроенные за рамками программы замки в Гродно (еще в 30-е годы прошлого столетия стал музеем), Мире, Несвиже и Лиде, во всех остальных случаях реконструкторы имеют дело с руинами. И тут, как отмечает Степан Стурейко, происходит конфликт восприятия в массовом сознании. Мы ведь с детства знаем, как выглядит средневековый замок. А что мы находим, когда приезжаем в Крево?
А когда собственно замка нет, выигрывают те, кто работает не с архитектурой, а со смыслами. Только госпрограмма о смыслах не говорит, она пытается отстроить стены, хоть изначально понятно, что денег на это не хватит. Ответственные чиновники, поставленные перед маловыполнимой задачей, в итоге очень болезненно относятся к критике. А могли бы найти в ней спасение.
Еще при старте программы главный архитектор проектов и научный руководитель замкового комплекса «Мир» Дмитрий Бубновский заметил: «Пока мы не найдем объекту наследия место в новой жизни, это все будет бесполезно. Замок жил, потому он был нужен людям и у него был свой хозяин».
Отсутствие хозяина Степан Стурейко также выделяет как главную проблему беларусских руин. В основном они «находятся на балансе» даже не у местной исполнительной власти, а уровнем выше. А значит, дистанция – больше, понимания среды – меньше.
Среда же очень хрупкая и по большому счету ее нужно создавать. Хозяевами «замков» местные жители не ощущают себя нигде в Беларуси. Да и откуда взяться этому отношению? Реальные хозяева уже давно известно где, их внуки сами приезжают сюда туристами.
«Местный люд – не потомки Радзивилла, это потомки крепостных Радзивилла. Какое же они имеют отношение к замку? Восстановить связь социума с замком невозможно», – скептично заметил на презентации доклада историк Андрей Киштымов.
В советские времена идеологи хорошо поработали над тем, чтобы эти «памятники феодализма» не воспринимались народом как свое. За короткое время национального возрождения конца 80-х – начала 90-х самосознание просто не успело измениться, а потом было не до того. Даже сейчас, как отмечают авторы доклада, «рассказ о том, как разбирали замок, сопровождается объяснением “никто же не знал”».
Программа «Замки Беларуси» – практически первое осознанное обращение к руинам, как к историческому наследию. В этом ее главная ценность. Но что же она предлагает местным? Государство вложит деньги в замок и будет на нем зарабатывать, вы сможете продавать сувениры туристам. Если повезет, то принимать их в гостиницах. И никакого выпаса лошадей на территории!
«Когда мы наделяем подобные объекты общенациональным смыслом, они теряют значение для людей, которые живут возле них. В бытовую культуру местного населения замки вписаны вовсе не как историко-культурное наследие. И эту систему отношений мы теряем, думая, что меняем культурный ландшафт к лучшему», – говорит кандидат социологических наук, член исследовательской группы Татьяна Водолажская.
Если спросить на улицах Новогрудка, нужно ли реставрировать «замок», большинство скажет – да, но никто не поинтересуется, что имеется в виду под реставрацией. Исследование показало, что сообществ да и отдельных людей, которые имеют свое видение будущего «замка» и планы, связанные с реконструкцией в «замковых» городах, практически нет. И никто не пытается их создавать.
Хотя «работать с местным населением» пытаются. Например, руководство Мирского замка ввело в некоторые дни бесплатный вход для жителей Кореличского района.
«По закону это не допускается, но как делали, так и будем делать», – говорит ученый секретарь учреждения «Замковый комплекс “Мир”» Игорь Ложечник. И на вопрос о том, как вовлекаются местные в жизнь замка, говорит, что и сам он местный, а из 136 работников замка – только 5 приезжих. Но помогает ли это руководству комплекса понимать, куда развиваться, и может ли оно опереться на местное сообщество в этих планах? Поддержат ли местные, если вдруг бюджетное финансирование урежут до минимума? Есть ли вокруг замка среда, способная задержать путешественника более, чем на несколько часов?
«Как программа “Замки Беларуси” плоха, но как план финансирования – неоценимый подарок Латушки (бывшего министра культуры). И как повод для местных сообществ, местной власти, местных жителей – зацепиться хотя бы за что-то и начать говорить между собой, – рассуждает научный руководитель Гольшанского замка Нелли Дорошкевич. – При этом те, кто писали Программу, на первое место ставили туризм, а в реализации обсуждают только строительство».
Тема развития туризма в Программе в принципе спорный вопрос, хотя бы на уровне ответственности – задача по финансированию поставлена Министерству культуры, только направление-то закреплено за Министерством спорта и туризма. Как они там между собой разбираются, непонятно.
В большинстве случаев местные в туристов верят примерно так же, как в привидений. Поэтому строят не гостиницы, а сарайчики, втихаря таская булыжник замковых стен, как издревле повелось. Тем более, что столичные туроператоры местную туристическую инфраструктуру вроде кафе и гостиниц в экскурсии, как правило, не включают. Час погуляли – и назад в автобус. Другое дело – музей. «Там хотя бы туалет», – как возразил представитель одной турфирмы в ответ на тезис, что музей – самый худший выход для замка.
Музеефикация убивает – считают авторы доклада. Платный вход на территорию замка исключает массу альтернативных сценариев его использования. А это не только распитие спиртных напитков (что тоже, конечно, имеет место). Никаких больше романтических прогулок, костров и детских воспоминаний. Даже первых заработанных денег – авторы исследования приводят пример Ружан, где школьники поджидают туристов, чтобы рассказать им легенды замка (иногда только что придуманные) и получить законное вознаграждение.
Но именно расширение использования необходимо для того, чтобы замок оставался интересным, когда рыцарские фесты окончательно выйдут из моды:
«Никакие замки нам не нужны, если в обществе нет болевого культурного порога, за которым уже невозможно видеть Беларусь партизанскую. Без этого никакая программа не будет реализована. Потребность нужно создавать», – отмечает архитектор и культуролог Игорь Морозов.
А для этого необходимо включить замок в современную культуру: «Например, мы говорим, что замок ценен сам по себе. Это сразу ограничивает аудиторию до специалистов, для которых историко-культурная ценность является предметом работы, краеведов и некой части обывателей. А если мне неинтересна Барбара Радзивил? Зачем мне ехать в Несвиж?»
«Немузейный» вариант работы с замком можно наблюдать в Гольшанах: «Нужно работать не со зданием, а с территорией, – рассказывает рестовратор Игорь Раханский. – Наша задача – проявить элементы территории и закрепить связи между ними. Это не столько архитектурный, сколько градостроительный проект».
Все это называется культурным ландшафтом, но никак не охранной зоной. И создается не столько финансовыми вливаниями, а долгой и методичной работой, разговорами с людьми и серьёзным мыслительным процессом. На что и стоит переключиться в кризисные времена, тем более, что эксперты будут только рады быть втянутыми в процесс.
Беларусский журнал