Марк Леонард, директор Европейского совета по международным отношениям.
Оригинал статьи The Illusion Of Freedom In The Digital Age опубликован 20 ноября ресурсом Social Europe. Перевод на русский – редакции «Летучего».
Последние несколько недель СМИ всего мира насыщены рассказами о том, как технологии разрушают политику. В таких автократиях, как Китай, мы испытываем страх перед всевидящим государством, «Большим Братом», как в «1984» Джорджа Оруэлла. В демократических странах, таких как Соединенные Штаты, беспокойство заключается в том, что технологические компании будут продолжать усугублять политическую и социальную поляризацию, способствуя распространению дезинформации и созданию идеологических «фильтрующих пузырей» (filter bubbles), приводящих к чему-то, напоминающему «Дивный новый мир» Олдоса Хаксли.
На самом деле, через конвергенцию между демократией и диктатурой новые технологии делают невозможными оба этих антиутопических видения. Но это не значит, что нам нечего бояться.
Большая часть освещения 19-го Национального конгресса Коммунистической партии Китая (КПК) была сосредоточена на укреплении власти президента Си Цзиньпина. Он, предупреждают наблюдатели, создает диктатуру информационной эпохи (information-age dictatorship), в которой технологии, которые должны были принести свободу 1,4 миллиардам граждан Китая, вместо этого позволили ему укрепить свою власть. Предоставляя правительству подробную информацию о потребностях, чувствах и устремлениях простых китайцев, Интернет позволяет лидерам Китая упредить любое недовольство. Иными словами, теперь они используют большие данные, а не грубую силу, чтобы обеспечить стабильность.
А данные действительно большие. Более 170 миллионов камер наблюдения, способных распознавать лица, отслеживают каждый шаг, который делают граждане. Система безопасности, усиленная искусственным интеллектом, может выявлять подозреваемых, когда они катаются на велосипеде вокруг озера или покупают пельмени у уличного торговца, и немедленно предупреждать полицию. Камеры контроля данных отправляют информацию в банк данных Китая «Социальный кредит», где режим собирает толстые файлы-досье о кредитоспособности, структуре потребления и общей надежности граждан.
КПК также использует технологии для управления своими рядами, разработав десятки приложений для общения с членами партии. В то же время она блокирует некоторые направления расширения возможностей технологии, заставляя все технологические компании иметь свои серверы в Китае, эффективно цензурируя «источники».
Влияние технологий на американскую политику еще более заметно, но оно анализируется в терминах рынка, а не государства. Среди самых заметных историй – роль, которую «fake news» сыграли в прошлогодних президентских выборах. Facebook признал, что 126 миллионов американцев могли видеть fake news во время кампании.
По теме:
Совсем недавно Специальный советник Роберт Мюллер, который проводит расследование связи кампании президента США Дональда Трампа с вмешательством России в выборы 2016-го года, обвинил экс-председателя кампании Пола Манафорта по 12 пунктам, в том числе в «заговоре против Соединенных Штатов». Советнику по внешней политике кампании Трампа Джорджу Пападопулосу также было предъявлено обвинение в том, что он лгал ФБР о встречах во время кампании с лицами, тесно связанными с правительством России, хотя он уже признал себя виновным и с лета сотрудничает со следователями.
Но за такими событиями-«бомбами» стоит более глубокая обеспокоенность способностями технических компаний контролировать информацию, которую получают люди. С помощью секретных алгоритмов Big Tech, определяющих, как мы воспринимаем мир, людям становится все труднее принимать осознанные решения – то, что философы считают основным измерением свободы воли.
Крупные технологические компании, которые стоят больше, чем ВВП некоторых стран, стремятся максимизировать прибыль, а не социальное благосостояние. Тем не менее, в то время, когда внимание как самый ценный товар вытесняет деньги, их решения имеют далеко идущие последствия. Джеймс Уильямс, инженер Google, ставший ученым, утверждает, что цифровая эпоха развязала жесткую конкуренцию за наше внимание, и немногие из нас выиграли больше, чем Трамп, который стал для Интернета тем, чем был Рональд Рейган для телевидения.
В то же время влияние технологий на политику сравнительно независимо от типа режима. Технология размывает утешительное различие между открытым и закрытым обществами, а также между плановой и свободной экономикой, что в конечном итоге делает невозможным их существование и как идеальных типов.
Выведя на свет массовое государственный надзор со стороны администрации США, Эдвард Сноуден сделал очевидным, что стремление государства к всеведению не ограничивается Китаем. Напротив, оно занимает центральное место в идее национальной безопасности США.
В Китае процесс движется в обратном направлении. Разумеется, китайское правительство оказывает давление на крупнейшие технологические компании, чтобы получить непосредственную роль в принятии корпоративных решений – и прямой доступ к их данным. Однако в то же время Интернет меняет характер китайской политики и китайской экономики, подталкивая их к тому, чтобы они стали более восприимчивыми к нуждам потребителей.
Например, мой друг, который работал в поисковой системе Baidu, объяснил мне, как компания пытается усовершенствовать практики цензуры, исследуя, как люди предпочитают подвергаться цензуре. Джек Ма, работающий на технологический гигант Alibaba, считает, что Китай может использовать Big Data для разработки тонко выверенных государственных вмешательств в экономику, которые позволят ему превзойти по эффективности свободные рыночные экономики. Ма уверен, что в ближайшие десятилетия «плановой экономики будет становиться все больше и больше».
По теме:
В эпоху цифровых технологий наибольшей опасностью является не то, что свободные и автократические общества все больше отличаются друг от друга. Главная опасность в том, что худшие опасения как Оруэлла, так и Хаксли проявятся в обоих типах систем, создавая другой вид дистопии. Когда многие из их самых глубоких желаний будут выполнены, у граждан возникнет иллюзия свободы и расширения прав и возможностей. В действительности же их жизнь, информация, которую они потребляют, и выбор, который они делают, будут определяться алгоритмами и платформами, контролируемыми неподотчетными им корпоративными или правительственными элитами.
Copyright: Project Syndicate 2017 The Illusion of Freedom in the Digital Age