Цыкл адкрытых лекцый Лятучага Ўніверсітэта “Галоўнае пытанне”
Адкрытая лекцыя Вячэслава Бабровіча, 21 кастрычніка 2015 г., Мінск
Таццяна Вадалажская: Сёння ў нас чарговая адкрытая лекцыя Лятучага ўніверсітэта з цыклу “Галоўнае пытанне” Мы падымаем шырокі спектр праблем, але сённяшнее пытанне, напэўна, найменьш сумневу вызывае наконт таго, чаму менавіта гэта пытанне галоўнае. Зараз хто толькі не разважае ў розных допісах пра фашызм. У выніку гэта слова ўжо часткова страціла сваю катэгарычнасць. Сёння, на мой погляд, гэта такая правакацыйная назва, якая тычыцца барацьбы двух ідэялогій, двух поглядаў на свет, якія разгортваюцца зараз на постсавецкай – і не толькі – прасторы. Я спадзяюся, што гэта будзе цікавая лекцыя, у якой мы паспрабуем не спекуляваць школьнымі тэрмінамі, якімі можна гуляцца вельмі доўга, а паглыбіцца і нешта зразумець пра нашу рэчаіснасць.
Вячеслав Бобрович: Я должен сразу сделать несколько уточнений по теме лекции. Тема в таком виде, как она сформулирована (заостренном, провокационном), сразу же вызывает вопросы. В ней не случайно написано «идейное противостояние». Это значит, что я почти не буду говорить о противостоянии партийном, а больше об идеологическом – в полном смысле этого слова. Если хотите, о противостоянии на уровне идей, или на уровне политической философии.
Еще одно уточнение. Что получилось у нас с фашизмом на протяжении всей советской истории, особенно после победы во второй мировой войне? Сложилась такая ситуация, что вроде бы, о фашизме мы знаем все, но, в то же время, победив фашизм в войне, советский человек никогда по-настоящему не боролся с идеологией фашизма. Не боролся и даже не совсем понимал тонкости этого феномена. Те самые тонкости, которые, на мой взгляд, очень хорошо раскрыты Эрихом Фроммом в его известной книге «Бегство от свободы». Там описаны очень важные психологические аспекты, которые как раз советскому человеку зачастую и не известны. И сегодня, когда фашизм вдруг проявляется тут рядом, а может быть и в нас самих, в каких-то наших взглядах и мышлении – он не рефлексируется, он попросту не замечается. Получается такой странный феномен: россияне обвиняют украинцев в фашизме, и не замечают, что сами чуть ли не слово в слово повторяют какие-то постулаты Гитлера.
Для начала, попробуем определиться в некоторых понятиях. Все вы более-менее знаете, какие бывают политические идеологии. И наверняка, есть представление о том, как можно построить спектр политических идеологий. Тогда на самом правом «фланге» будут ультраправые, обычно фашизм туда и относят – национал-социализм, фашизм, он где-то там. Среди тех, кто «в середине» выделяют чаще всего левоцентристов и правоцентристов. И в этом спектре мы можем разместить всех: либералов, коммунистов, социалистов, социал-демократов, неоконсерваторов, консерваторов. На крайнем левом «фланге» (ультралевые) у нас будут национал-большевики, на крайнем правом – национал-социалисты. А либерализм, он будет где-то посредине. Но если мы вот так смотрим на этот спектр, то не совсем логично противопоставлять фашизм и либерализм, как два крыла. Получается, что либерализм в центре, а фашизм на крайнем правом полюсе. Гораздо большее расстояние разделяет правых и левых, т.е. скажем, коммунистов и фашистов. В чем тут дело?
А дело в том, что можно построить и другой спектр. Если мы возьмем в качестве критерия, скажем, разделение на индивидуализм и коллективизм. Тогда у нас ситуация изменится. Тогда у нас на одном полюсе будут либералы или либертарианцы, а на другом – и фашизм, и национал-социализм, и большевизм. А ведь, собственно говоря, эта пара – индивидуализм и коллективизм, это и есть, если хотите, попытка ответить на основной вопрос политической философии. На самом-то деле, такого понятия, как основной вопрос политической философии, официально не существует. Но если попытаться его поставить, то он, наверное, звучал бы так: «Как согласовать частные и общественные интересы?». Это вряд ли возможно сделать окончательно, раз и навсегда. Разве что постоянно пытаться сделать лучше, чем было. И вот здесь индивидуализм и коллективизм – это крайние модели решения этой проблемы. Когда коллективные интересы подчиняются индивидуальным, это один тип государства, политической системы, а когда индивидуальные подчиняются коллективным – совершенно другой.
Как вообще можно понимать идеологию? Понятно, что ее можно понимать как теорию. И из теории действительно берется многое. Основные идеи. В политологии есть такой термин – теоретико-концептуальный уровень идеологии. Можно говорить о психологии или массовом сознании, это очень важный уровень. Это когда идеология проникает в массы, я обозначу это как психологию. Этот уровень обычно называется актуализированным. Но есть еще уровень, когда идеология подчиняет себе все общество, когда она становится государственной. И тогда она определяет тип политического режима. К примеру, фашизм как особый тип государства.
А теперь давайте рассмотрим это применительно к России. Глядя на нее сегодня, мы можем сказать, что она сейчас перед выбором: либо фашизм, либо либерализм. Правда, всякий, кто сколь-либо разбирается в политике, начнет сразу спорить: там либералов по всем социологическим опросам и расчетам – максимум 10%, а обычно 3-5% называют. Что в российском обществе, что в беларусском, это совершенно не влиятельная сила. Партии либеральные тоже не влиятельные. И если мы возьмем в таком же узком понимании членов фашистских организаций – их на самом деле тоже немного. Ни те, ни другие погоды не делают. И вместе с тем, я говорю о том, что противостояние между двумя этими идеологиями на постсоветском пространстве определяет дух современной эпохи. Это принципиально значимое утверждение. Правда, при этом я употребляю понятия либерализм и фашизм в максимально широком смысле слова.
Что означает это «в широком смысле слова», сейчас я вам постараюсь показать. И потом уже буду доказывать свое утверждение. Если мы берем общество в целом, то я должен ввести такой термин – «государственная идеология». Это может показаться странным, ведь все мы привыкли утверждать, что государственной идеологии в демократическом обществе нет и быть не может. Потому что должен быть плюрализм идеологий. Это конституционная норма. Каждый имеет право выбирать себе ту или иную идеологию. А у нас в ВУЗах заставляют преподавать государственную идеологию, я вот и сам преподавал. При этом в своих речах Лукашенко говорит: «А вот смотрите, в Америке же есть государственная идеология». И вы не можете ее не почувствовать. Она же присутствует везде – в образовании, в СМИ, в общественном мнении, выражаясь, в частности, в политкорректности, если хотите, в толерантности. Она же транслируется через систему гражданского образования, обучения правам человека, демократии, много каких-то таких форм. Конечно, это не называется государственной идеологией. Но, по сути, выполняет подобную функцию. В преподавании этого курса я исходил именно из такой точки зрения и поступал точно так же. Где содержится государственная идеология Республики Беларусь, если уж мы употребляем это понятие? – Конечно, в Конституции. Это основные принципы и ценности, которые положены в основу белорусского государства. И Конституция должна для нас стать документом, по которому мы сверяем, правильно ли мы строим нашу общественную жизнь. Мы вместе должны постараться сделать нашу Конституцию соответствующей реальности. Точнее сделать так, что бы она воплотилась в реальность. Американцы так и живут, согласно Конституции и идеологии, которая в ней заложена. А заложена в ней как раз идеология либерализма, а еще точнее идеология либеральной демократии.
И что мы в таком случае имеем? Мы имеем определенный тип государства. «Государственная идеология» либерализма формирует политическую систему в целом, которую можно назвать либеральной демократией. И когда мы смотрим на Запад, на Европу в целом, мы говорим, не делая различий между странами, что это страны либеральной демократии.
Но когда государственной идеологией становится фашизм, – что бывало в истории, – когда он проникает в психологию, то возникает система, которая называется тоталитарное государство, тоталитарная система. Либеральная демократия или демократическая система и тоталитарная система – две противоположности. Выражаются они в таких же противоположных типах государства. Логически это два противоположных типа: правовое государство и тоталитарное государство. В чем принципиальная разница между ними? В тоталитарном типе государства системообразующим принципом является принцип монизма. В либеральном – принцип плюрализма. Тоталитаризм задает определенный принцип культуры – тоталитарная культура. И для либерализма свойственен определенный тип культуры, которую обычно называют гражданской. Гражданская политическая культура свойственна именно данной политической системе. Что интересно, тоталитарный тип политической системы может реализовываться при разных политических режимах. В частности, в Италии в свое время он реализовался в фашистском режиме, в Германии – в национал-социалистическом, а в Советском Союзе – в советском (большевистском).
Что получается? Сегодня на постсоветском пространстве имеет место противостояние двух политических систем и систем ценностей, политических идей. Хотя кто-то на этот счет может быть и более оптимистичен. В любом случае, складывающийся сейчас в России политический режим являет собой смесь фашистских и унаследованных от прошлого советских элементов. В ней либеральная система ценностей противостоит фашистской.
То, о чем я говорил, можно обозначить таким словом, как парадигмы. В истории политической мысли имеют место коллективистская и индивидуалистическая парадигма, которые наиболее полно как раз и воплощаются в либерализме и тоталитаризме. Свое практическое воплощение либеральный подход находит в правовом государстве, обеспечивающем индивиду максимальную свободу. Его задача – примирить максимальную свободу одного со свободой другого. Всякое ограничение свободы должно быть оправдано с точки зрения целесообразности. Тоталитарное государство, напротив, стремится обеспечить тотальный контроль над личностью ради достижения какой-то общей цели, т.е. по сути, – максимальное ограничение свободы. Вспомним самое простое определение тоталитаризма – тип политической организации общества, подчиняющей всех единой цели и осуществляющей всеобъемлющий контроль за человеком со стороны государства.
Тоталитаризм – это тип государства, а дальше, еще шире – политической системы, системообразующим принципом которой является принцип монизма. «Моно» – «одно». Там одна цель на всех, одна идеология, партия, форма собственности тоже, как правило, одна. В Германии были особенности, как мы знаем, но, тем не менее, на экономику осуществлялось постоянное давление. Единый стиль культуры – что слушать и петь. И лидер один, и часто дальше начинается еще и культ личности. И, конечно, в основе всего этого тоталитарная культура. Кстати, интересно смотреть на тоталитарную культуру, и попытаться провести различие с авторитарной. Авторитарную мы знаем более-менее, а вот когда в ней начинают проявляться тоталитарные черты, то мы этого зачастую не замечаем. Ведь массовизация может иметь место и в условиях демократии. Не случайно мы иногда слышим обвинения в адрес современной демократии в том, что она приобретает тоталитарные черты. Это когда массы, общественное мнение начинают подавлять индивидуальное. Принудительный активизм – вот что отличает тоталитарную культуру от авторитарной. Ведь авторитарный режим приучает к пассивности. Это когда вы совершенно не интересуетесь политикой и общественной жизнью, и государство, власть это вполне устраивает. В тоталитарном государстве господствует активизм, который сознательно подогревается сверху. В последние годы в России наблюдается всплеск подобного рода мобилизационной (инспирированной сверху) активности граждан. В ней живет философия борьбы, унаследованная из революционного советского прошлого.
Еще несколько характеристик – бездумное исполнительство и коллективная ответственность. В свое время Ханна Арендт написала работу «Банальность зла». Там говорится о так называемом «деле Эйхмана». Мысль такова, что национал-социализм базировался не на исчадьях ада, как нам кажется, а на обычных немцах, которые отличались всегда стремлением к порядку и исполнительностью. И говорили: а мы исполняли приказ. Вы можете и в нашей повседневности видеть, как часто мы встречаемся с бездумной, абсолютной исполнительностью, просто «потому что приказали», потому что «от этого зависит мое положение», материальное или еще какое-то. Все это – черты тоталитарной культуры.
Коллективная ответственность – я часто задумываюсь над этим. Тоталитарная культура в нас присутствует, потому что она спокон веков с нами, она наследуется, и мы ее не замечаем. Понятно, что не вся, но черты ее есть, и одним из ее ярких выражений как раз и является коллективная ответственность, с которой мы по-прежнему сталкиваемся на каждом шагу. Когда коллективу ставится задание, а вы, как его частичка, по каким-то причинам не справляетесь, то на вас давит не только начальство, но и вся мощь «общественного мнения». Понятно, что выдержать такое может не каждый. Понятно, что в этом может быть и здоровое зерно, скажем, когда в корпоративной культуре ставятся и достигаются какие-то общие цели. Но когда эти цели навязываются извне, тогда этот механизм становится элементом тоталитарной культуры.
Другой тип политической системы я назвал плюралистической демократией. Но не в смысле теории, потому что есть одноименная теория в политической теории демократии (наряду с партиципационной (демократией участия) и плебисцитарной демократией). В данном случае я употребляю понятие «плюралистическая» в том смысле, что в ее основу положен принцип плюрализма. По своей сути, он противоположен монизму. Он обеспечивает многообразие политических сил, мнений и позиций, даже образов жизни, с конкуренцией во власти, и различные способы согласования и сосуществования разных общественных интересов. Так работает современная демократия. По принципу описания – тут все то же самое, что в монизме, только наоборот. То есть все «не одно». Полная противоположность. И правовое государство по своей сути является противоположностью тоталитарному прежде всего потому, что в его основу положен мировоззренческий индивидуализм. В отличие от тоталитарного, оно не пытается сделать граждан счастливым. Делать человека счастливым – вообще не государственная задача. Счастье достигается индивидуально и способы его достижения человек ищет самостоятельно. Государство вообще не должно вмешиваться в эту сферу. Оно должно «знать свое место».
Здесь мы имеем самое главное различие. Ведь в тоталитарном государстве декларируется одна на всех цель. Если бы мы сейчас жили в такого рода государстве, то тут на стене должен был бы висеть плакатик: «Наша цель – коммунизм!». И все наши частные цели должны быть подчинены этому. А какая цель в правовом государстве? Ее нет, если не считать правил, позволяющих каждому достигать собственных целей. Здесь каждый сам себе ставит цели. А государство создает для этого соответствующие условия, задает определенные «правила игры». На чем они основаны? Прежде всего, на «идеологии» прав человека, на подчинении государства праву, разделении властей. И индивидуализм здесь выполняет ключевую роль, потому что дает возможность человеку проявить самостоятельность и даже требует от него этого.
Если подходить системно, то, конечно, индивидуализм и коллективизм в современном обществе не противостоят, а, напротив, дополняют друг друга. Современное правовое государство в равной степени требует от гражданина как индивидуализма (стремления к самостоятельности, способности позаботиться о себе и своих близких), так и коллективизма (способности к социальному взаимодействию, солидарности, умению заботиться об общем благе). В широком смысле индивидуализм – это умение принимать самостоятельные, ответственные решения в личной и общественной жизни. Это еще и умение сохранять самостоятельность мышления, экономическую самостоятельность. Такого рода индивидуализм противоречит патерналистским установкам, когда человек думает только о помощи со стороны государства. А без правильно понимаемого коллективизма просто-напросто не существует социума как единого целого, не существует нации как солидарного сообщества граждан.
Без такого рода коллективизма каждый остается сам по себе и в обществе не возникает то, что на Западе называют «ценностно-нормативным консенсусом». Ведь он говорит о том, что граждане «договорились» и «согласились» по поводу значимости каких-то ценностей. Таким образом, плюралистическая политическая система базируется на синтезе правильно понимаемых индивидуализма и коллективизма, на их определенном сочетании. Однако сегодня в этой лекции я сознательно абстрагируюсь от этого синтеза и заостряю проблему, говоря о том, что плюралистическая демократия в большей степени основана на индивидуализме, а тоталитаризм – на коллективизме. Повторюсь, что если подходить системно, то такое противопоставление будет лишено смысла.
И в завершение нашей работы с понятиями сделаю еще одно уточнение о системе ценностей. Либерализм – это, как принято говорить, прежде всего господство частного интереса, а тоталитаризм – общего. Точно так же можно назвать и другие ценностные оппозиции: плюрализм – единство, конфликт – согласие, дискуссия – воля. Конфликт в современном демократическом обществе (для тех, кто не в курсе) не считается чем-то, чего нужно всячески избегать. Нормальное (здоровое) отношение к конфликтам заключается в том, что их нужно обнаруживать и регулировать. Они были и будут в обществе всегда, и у них, как это не странно звучит, есть позитивная функция. Они сигналят о том, что в обществе «что-то где-то не так». Как в человеческом организме есть боль, которая свидетельствует о том, что в нем что-то не в порядке. В условиях авторитаризма (тоталитаризма) отношение к конфликтам, как правило, принципиально иное. Конфликт воспринимается как зло, а все, кто его разжигает, как враги. Главным считается поддержание согласия. На самом деле, конечно, в обществе существуют и конфликты, и согласие. И надо это четко разделять: конституционное согласие и постоянные текущие конфликты, возникающие при попытке реализации групповых интересов.
Кстати, о воле. Как-то недавно у меня была публичная лекция о Карле Шмитте. У него мы можем как раз найти четкое противопоставление. Для него либерализм – это тупиковая ветвь, это то, что себя дискредитировало. Воля – это то, что обеспечивает единство, то, что, как считал Карл Шмитт, и способен был реализовать Гитлер в политике нацистского государства. Еще одна оппозиция: серьезность – несерьезность. Несерьезность, неспособность понимать серьезность положения. У Карла Шмитта это так называемый «Ernstfall» («серьезный случай»)– т.е. тот случай, когда возникает реальная угроза войны. В такой ситуации общество пытается объединиться, чтобы в случае необходимости бороться с врагом! Это крайне серьезный случай, и он требует серьезности и воли от того, кто способен объединить народ в единое целое. А что делает, с точки зрения Карла Шмитта, современный либерализм? Не признает «серьезности» политического. Вместо этого проповедует несерьезность – то есть заменяет политику торговлей и дискуссией. Получается, что для него нет ничего «святого», серьезного. Хотя мы-то сегодня хорошо понимаем, что либерализм на самом деле способен быть серьезным там, где нужно, где нужно быть ответственным и эффективным. Не случайно российские критики западного либерализма едут лечиться на Запад.
Особенностью либеральной демократии является то, что господство либеральной идеологии в то же время позволяет существовать и конкурировать всем другим идеологиям. Мало того, эти другие идеологии многое уже взяли из либерализма. Сегодня и коммунисты, и социал-демократы, – те из них, кто поддерживает ценностно-нормативный консенсус, кто не выступает против конституционного порядка, – они, по сути, согласились с основными либеральными ценностями. Для них это консенсус, если хотите. А если мы берем противоположную систему, тоталитаризм, то она, напротив, исключает наличие иных идеологий. Там одна идеология становится государственной и единственно возможной. Поэтому специфика либерализма как раз вот в этом, в совокупности и взаимовлиянии идей. Именно эта совокупность идей, разделяемая всеми партиями и идеологиями, как сама собой разумеющаяся, в концентрированном виде представлена в государственной конституции.
Посмотрите внимательно на историю политической мысли. Вы увидите, что все принципы правового государства – начиная от прав человека и заканчивая ограничением власти – взяты из либерализма. Поэтому либерализм надо понимать гораздо шире (чем мы обычно понимаем) и воспринимать гораздо серьезнее. На практике мы видим совершенно иное. Это когда слово «либеральный» говорит о том, что человек несерьезный, не умеет сказать, не обладает волей и пр. Мы часто слышим, что Европа либеральная, и это сводится чуть ли не к одному – «геи и лесбиянки». Зато посмотрите на Путина. В глазах общественного мнения он воплощение силы, целеустремленности, уверенности в себе. Сегодня наступила эпоха пренебрежительного отношения к либерализму, и почему-то все при этом забывают, что либерализм – это основа существующей демократии. Я бы сказал даже радикальнее: заслуга либерализма в построении демократии больше, чем самой демократии.
Фарид Закария, один из известных политологов, написал работу, которая называется «Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами». Он рассмотрел проблему соотношения либерализма и демократии. Оказывается, между ними вполне может быть напряжение. Вопрос в том, какого рода демократия имеется в виду. Ведь и фашизм (и национал-социализм и большевизм) имели определенные черты демократии. В том или ином виде они опирались на волю большинства, и демократия здесь неплохо уживалась. Отсюда и появился такой термин: «тоталитарная демократия». Демократия может быть тоталитарной, если большинство постоянно подавляет меньшинство, подавляет личность и если этим большинством кто-то управляет, манипулирует. Как правило, это делает лидер популистского толка. Эту особенность заметили еще когда-то Платон и Аристотель, которые, как вы, наверное, знаете, негативно относились к демократии. Для них демократия была одной из худших форм правления.
Именно по этим причинам сегодня нередко говорят о феномене так называемой нелиберальной демократии. Сегодня демократия очень часто приходит в противоречие с либерализмом, потому что демократию часто используют в сугубо политических, узкогрупповых интересах. Во-первых, в переходных обществах часто механизмы демократии фальсифицируются. Волей большинства можно управлять, при помощи современных СМИ, выборов, да как угодно. Вообще, все механизмы демократии очень легко можно поставить на службу авторитаризму. Поэтому используют иногда даже такой термин – «либеральный авторитаризм». То есть это авторитаризм, который начинает идти по пути свободы – в экономике, в гражданских правах. Во-вторых, на демократии сегодня спекулируют исламские государства и исламские фундаменталисты. Приходят к власти, и через некоторое время после этого от свобод ничего не остается. Вы понимаете, как ислам относится к свободе. Причем иногда они используют не только демократию, но и основные достижения либерализма. Потому что очень умело общественному мнению можно показать, как нарушают права и свободы людей. Или как миротворческие силы где-то бомбили мирное население. Эту тему на «Эхо Москвы» любит развивать Юлия Латынина. Она говорит о «современном правозащитном движении на службе исламских фундаменталистов».
А теперь перейдем к ситуации в России. То, что там происходит, я попробую раскрыть через понятие единства. Вы помните про единство и многообразие, как базовую характеристику двух типов политических систем. Сегодня в России это «стремление» к единству реализуется: а) как единство народа и власти, б) единство самой власти, в) единство народа. Я решил через три этих измерения показать, как это единство в России нарастает. Итак, единство народа и власти. Если брать тоталитарную традицию, я уже о ней говорил, еще во времена Платона она была обозначена как основанная на принципе холизма – т.е. рассматривающая государство как целое. У Платона все было представлено системно. Душа человека имеет три части: рассуждающую, яростную, вожделеющую. Абсолютно точно также и в государстве. Причем, каждый в нем делает свое дело. Государство имеет в себе рассуждающее начало, оно реализуется философами, которые должны управлять. Яростное или аффективное начало – это воины, они реализуют свое яростное начало, потому что они смелые, они способны к этому. Вожделеющее начало – это производители. Любой человек представляет собой нечто целостное, целое. Государство – это тоже целое, и его части слаженно выполняют определенные функции. И если мы берем государство как целое, то каждый отдельный индивид в нем – это его часть. Как, к примеру, палец. И точно так же как палец не может существовать отдельно от человека, точно так же и человек не существует отдельно от государства. А значит и интересы отдельного человека должны быть полностью подчинены единому, то есть интересам государства. Вот это и есть принцип холизма и так или иначе этот принцип в тоталитарном государстве реализуется, и поэтому постоянно рефреном звучит призыв к «единству». Помимо СМИ и системы образования, он транслируется еще и средствами искусства. Посмотрите, к примеру, фильм «Стиляги». Мало кто принимает во внимание, что это очень идеологически «заточенный» фильм, в котором как раз и показана власть целого над «частью», большинства над личностью.
Политическое единство: как оно сейчас разворачивается в России? Прежде всего, об этом говорит само название правящей партии – «Единая Россия». Она была образована в 2001-м году путем объединения политических движений «Единство» и «Отечество — Вся Россия». С 2003-го года получила парламентское большинство в Государственной Думе, потом – конституционное большинство. Сегодня они могут принимать любые политические решения, не считаясь с иными демократическими силами. Я сейчас только самые яркие моменты набросаю, что бы вы вспомнили, о чем речь. «Наши»: «общероссийская общественная организация содействия развитию суверенной демократии», созданная администрацией президента России, существовала с 2005-го по 2013-й год. Как видите, само слово «Наши» подчеркивает стремление отделить «наших» от «не наших». Олимпиада в Сочи – понятно, что к этому долго и основательно готовились. Опять же, чтобы продемонстрировать и укрепить единство. Для этого устроили грандиозное шоу. Затем кульминационная точка – присоединение Крыма. И последний штрих, который пока не удался – проект Новороссия.
Следующий момент: как обеспечивалось единство народа и власти? Здесь я выделю следующие пункты: 1) Антиамериканизм, который давно существует в сознании постсоветского человека. Надо сказать, что в конце 90-х годов он был выражен совсем слабо. После этого были предприняты целенаправленные усилия по его разжиганию. Это поиск того самого «козла отпущения», против которого легко дружить (вообще, дружить против кого-то всегда проще, объединение происходит само собой). 2) Атизападничество в целом. Кстати, если брать идеологическое поле, то в той информационной войне, которая идет уже второй год, довольно четко сформировались два лагеря: с одной стороны это западный мир, олицетворением которого являются пресловутые «либерасты» (это все, кто отстаивает западные ценности). С другой – те, кто объединился против них – национал-большевики, анархисты, монархисты, евразийцы и пр. Все вместе против либерализма. В кои-то веки коммунисты и монархисты поладили! Они же друг друга постоянно уничтожали. И вот сегодня мы видим, как опять подымается тема останков царской семьи и между враждующими сторонами уже нет былых противоречий. Такое ощущение, что скоро в Мавзолее будут рядом лежать и Ленин, и царская семья. За счет чего достигается такое единств? За счет объединения против либерального Запада. То есть, общий враг, как это часто бывает, выступает в роли мощнейшего объединительного стимула.
Потом, естественно, Украина. Смотрите, как интересно используется понятие фашизма – в качестве архетипа, связанного с войной и, опять, же, с объединением. Выполняет именно ту функцию, для которой и предназначен. «Пятая колонна» сюда же, для создания образа врага. То есть, это те, кто рядом, но думает иначе, не так как все. Когда мы попадаем в ситуацию врага и реальной войны, происходит объединение, и всякий, кто не с нами, тот, естественно, – против нас. Не случайно Путин использует это слово из нацистского лексикона: «национал-предатели».
Какие еще приемы используются, чтобы обеспечить единство? Переписывание истории, в которой уже нет тех противоречий, которые были. По сути это означает как раз, что выводы из истории сделаны не были. Сегодня в России очень ярко проявляются последствия того, что не были решены проблемы осознания прошлого. В отличие, скажем, от той же Германии, которая поставила себе задачу сделать выводы, покаяться. Вы знаете, что была целая крупномасштабная кампания «покаяния» немецких интеллектуалов. В России этого сделано не было и поэтому сейчас возможна такая странная эклектика, когда, как я уже говорил, единым фронтом выступают монархисты, анархисты и коммунисты.
Затем, героическое прошлое. Вы видели, какие формы сегодня принимает праздник победы. Это просто ужасно. Я не нахожу другого слова. Забыто все, что написано очень толковыми писателями на эту тему. Такими как Быков, Астафьев, и то отношение, которое было к победе сразу после войны. Когда день Победы был прежде всего днем памяти и скорби по поводу заплаченной цены. И что мы видим в этот день сегодня? Хвастливые лозунги и наклейки типа: «Если надо, то повторим еще раз». Это мощная милитаризация сознания. Милитаризация, которой не было даже в советское время.
Если говорить о единстве власти, то в либеральной традиции власть как бы размыта – политическое руководство, политические партии, бизнес (потому что власть экономическая – она отдельно), СМИ, культура (то есть люди культуры, те, кто обладает властью над умами), общественное мнение, гражданское общество, интеллектуалы. Все это в том или ином смысле власть. Если брать ее не в политическом смысле, она просто размыта в обществе. И основной вопрос, который встает в отношении к политической власти – как ее контролировать? Этот контроль осуществляется как со стороны государства, так и стороны общества. Со стороны государства – это различные правовые механизмы, начиная от ограничений срока правления президента, судебного контроля, разделения властей, процедуры импичмента и заканчивая конституционным принципом верховенства права, приоритета прав человека, установления границ вмешательства государства в жизнь индивида. В числе политических механизмов можно назвать выборы, многопартийность, парламентаризм, наличие оппозиции, которая предлагает политические альтернативы и обеспечивает критику власти.
Если попробуем все это «примерить» к Беларуси или России, то увидим, что ничего не работает. Форма есть – содержания нет. Причем это произошло не сразу. У общества на определенном этапе его развития была возможность освоить механизмы контроля над властью. Но власть этому всячески препятствовала. В России поэтапно происходило уничтожение дисперсии власти. Помните, что с телевиденьем было, начиная с Гусинского? Помните, каким было НТВ, и каким оно стало сегодня? Аналогичная история и с бизнесом, которому «показали его место» на примере дела Ходорковского. Манипуляция общественным мнением в социологии и СМИ – это известная тема. Здесь же и манипуляция со сроками правления – так называемая «рокировочка» (Путин и Медведев), и 6 лет правления, которые опять ввели. Или же возьмем антиконституционные акты парламента. Что делает сегодня парламент, который должен быть одной из ветвей власти? Его не случайно назвали «взбесившимся принтером». Начиная с «закона Димы Яковлева», далее – закон об ограничении деятельности НГО, о так называемых «иностранных агентах», новый закон о митингах. Чтобы показать, какими важными делами занята сегодня Дума, назову парочку предложенных законопроектов – ограничение иностранных песен на радио, об охране граждан от последствий потребления чеснока и пр.
Несколько слов о концентрации власти. Это естественный процесс для тоталитарного государства. С 2005-го года в России было введено назначение губернаторов, то есть произошла отмена их выборов, происходило постепенное вытеснение оппозиции из парламента. Сейчас в нем осталась лишь оппозиция (в лице Жириновского и коммунистов), которую трудно назвать таковой. Нарушение механизма разделения властей – «Парламент не место для дискуссий», и понятно, что он полностью подконтролен президенту. Фальсификации выборов, о которых говорили неоднократно.
«Политбюро 2.0.» – это такая концепция, согласно которой в России правит избранный круг лиц, олигархический слой, олигархический капитализм, если хотите. Но события последнего года говорят о том, что и «политбюро» уже не значимо. Потому что решения принимает один человек. Это было очень хорошо видно, когда понадобилось принимать очень важные решения. Например, о вводе войск в Украину. Они были одобрены единогласно. Последние события в Сирии. Что делал Совет Федерации? Одобрил единогласно. Не было задано ни единого вопроса. О чем это говорит? Это говорит о том, что концентрация власти достигла своего логического завершения. То есть власть сконцентрировалась в руках одного человека.
И здесь есть очень важный момент. На чем играет и спекулирует власть в Беларуси и России? На том, что мы в должной мере не осознали значимость либерализма и либеральной демократии в целом, не поняли их сложность и настоятельность. Массовое сознание очень легко соблазняется тоталитаризмом, откликаясь на призыв к единству народа с вождем, единству (единоначалию) во власти, единству (отсутствию разногласий и плюрализма) внутри самого народа. Но мы должны понимать, что соблазнительное единство, к которому мы стремимся всеми правдами и неправдами, на самом деле, чревато фашизмом. И противоядием для него является только либерализм. Не демократия, а именно либерализм, с его стремлением защитить права и свободы меньшинств и отдельного индивида перед лицом более сильного, подавляющего своим авторитетом и влиянием большинства.