Из письма Владимира Мацкевича
И сейчас я считаю, что философ должен активно отвечать на главные вопросы современности. В этом категорическом долженствовании уже содержаться все вопросы (второй интенции по Дунсу Скотту):
1) Что есть современность-модерн и каковы её временные рамки? Год, век, эпоха?
2)Что есть главное, неотвеченное ранее? На многие проблемы и затруднения эпохи или времени уже даны ответы в прошлом, просто они не понятны современникам или не реализованы, не доделаны лентяями. Есть мелкие и незначительные вопросы, на которые не нужны философы, чтобы отвечать. Что же главное?
3) Что такое активные ответ философа? Может достаточно пассивного?
Ну и еще нужно учитывать пространственные рамки и границы современности. Они ли и те же вопросы главные в Китае, Австралии, Брюсселе и в Минске? А в Минске и Щучине?
Я ведь не сегодня задумался над этими вопросами. И уже не раз давал свои ответы на каждый из них. Не буду заглядывать совсем далеко в собственное прошлое, моя личная «современность» начинается в 1994 году, с возвращения в Беларусь. Тогда передо мной уже стояли эти вопросы и я дал на них свой персональный философско-методологический ответ, определив объект и предмет собственного философствования. Его сегодня уже все знают: «Думать Беларусь». Я выделил и выбрал объект, который никогда и нигде не был предметом философствования. Это стало моей современностью (в смысле «здесь и сейчас»). Главным был вопрос индивидуальности, уникальности, единичности этого объекта. Активность же формулировалась в программе Культурной политики и ее двух триадах.
И тогда и сейчас я отдаю себе отчет в том насколько новаторскими, амбициозными и окаянными были эти мои ответы, этот подход и концепция. Но теперь я понимаю и то, насколько они были наивными и плохо осознанными. Начну с того, что усомню философичность (философскость) этих ответов. Ведь на главные вопросы отвечать могут и не философы. Что философского было в моих ответах? Да, я впервые в современной истории (были конечно и до меня, и Михалон Литвин и Игнат Абдиралович, но это так давно, что в этом контексте «почти неправда») сделал Беларусь предметом философствования, а не просто содержания и рассудочного обсуждения. Но философской основательности в моих ответах не было. И все мои амбиции в то время на это не посягали.
Философы часто отвечают на насущные (главные для всех) вопросы современности, типа кто главнее – папа или император, или почему немцы стали нацистами. Но ответы философов опираются на раскопки метафизически и гносеологических пластов, феноменологии или методологии и эпистемологии. На эти раскопки у меня ушло почти 30 лет. До чего же я докапался и чего стоят добытые мной «черепки»?
Я был настолько наивен, что думал, что могу просто рассказать, объяснить, ведь всё так просто. Не понимал дистанции и разрыва в масштабе по всем измерениям. Сам, настаивая на уникальности объекта мысли, не понимал уникальности момента и ситуации. Но я был настолько увлечён и захвачен «собственной мыслью», настолько энергетически заряжен ею, что меня хватило почти на 30 лет. Все эти годы я «бился головой о стену». И из этого биться извлекал некоторые уроки, находил новые вопросы и темы, проблемы. И это были философские находки, по больше части онтологические: «начало», «будущее», «интеллектуалы», «нарратив». Но были и эпистемологические: «техника», 4 интенции, перформативная грамматика. Уже здесь я добавил «генеративную грамматику» и «семиотическую топологию». Все эти находки имеют самостоятельное значение для философии и методологии, в всяком случае беларусской. И все эти находки я смог получить только «отвернувшись от Беларуси». Помнишь принцип, который я позаимствовал у Хайдеггера «Чтобы понять сущность человека, нужно отвернуться от человека». Вопрос: отвернуться к чему? Ясно от чего, но к чему?
Да я часто отворачивался от Беларуси в сторону мышления (два объекта: Думать и Беларусь). И это было вполне продуктивно и эвристично. Фокус состоял в том, что, думая Беларусь, я думал о мышлении, а Беларусь «держал в уме» как сущность. Это креативно с одной стороны, но порочно с другой.
Когда-то давно я прочел у Рассела, что надо отказаться от категории «сущности», отвернуться от нее. Это утверждается и в деятельностном и в системном подходе. И в этих подходах я работал, обходясь без сущности. Но вот я снова прочел это у Рассела, но в другом контексте и сам находясь в другой ситуации, и понял это иначе, чем раньше.
Сначала я стал что-то понимать в этом в работе над собственными ошибками. В этой работе я сам себе (в тетрадях, которые тут писал) рассказываю 4 разных истории. Все четыре истории об одном и том же, с одной стороны, и о разном, с другой. А при наложении четырёх историй в одну получается просто ИСТОРИЯ, а не «история о чем-то» или «история чего-то». В отдельных историях речь идет обо мне, о ММК, о Беларуси, о культурной политике. А при наложении эти сущности (объекты, герои, действующие лица) как бы исчезают.
июль 2022